ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ КРИТИКА "ВЕЛЕСОВОЙ КНИГИ"
============================================================
Фрагмент (стр. 203--209) из книги Е. В. Ухановой "У истоков
славянской письменности" (М., ЗАО ИД "Муравей", 1997).
В целях интернет-читаемости текста буквы ять, юс малый и юс
большой заменены на подчеркнутые е, я, у; над- и подстрочные
^ ^ ^
знаки при прочих буквах также набраны в отдельных строках:
/ / / v
e o o s c e
и т. п. ' '
============================================================
Трудно поверить, чтобы дощечки IX века, пережившие
к тому же тяжкие испытания в XX в., все же сохранились: ведь
толщина в пять миллиметров в сочетании с размерами 38 на 22
сантиметра придала бы им необычайную хрупкость. Но закроем
пока глаза на все эти странности, ибо нас ожидают в дальней-
шем и другие загадки.
По данным С. Лесного, дощечек было 35, в посмертно
опубликованных работах Миролюбова говорится о 37 дощечках.
По словам Миролюбова, все дощечки были одинакового размера,
содержащими от 19 до 21 строки. Однако некоторые из них --
например, дощечка 5а и 5б (оборотная строна?) -- содержат
по 10 строк, и при этом существуют еще неизвестно откуда
взявшиеся "осколки" дощечки 56. Другой пример. По словам ре-
дакции "Жар-птицы", дощечка 27, "готская", была собрана
из обломков и осколков. Однако они оказываются расколотыми
так, что появляются щепы во всю длину дощечки и шириной
1 см, содержащие целые строки. По крайней мере три из них
дословно повторяют тексты дощечек 5б, 6д и 8.
И все же самые главные противоречия скрываются
в другом. Сохранилось несколько копий текста Влесовой кни-
ги, выполненных Ю. П. Миролюбовым, -- единственным, кто ви-
дел и переписывал дощечки: одна из них опубликована в журна-
ле "Жар-птица", другая -- машинопись, найденная в Сан-Фран-
циско, являвшаяся для первой черновиком, который Миролюбов
посылал А. Куру для публикации. При сравнении этих текстов
оказывается, что они содержат сотни различий, которые никак
нельзя объяснить редакционной правкой.
После анализа двух копий Влесовой книги, публикации
и ее черновика, был сделан вывод о том, что один из текстов
носит следы явной фальсификации. В то время как сама публи-
кация, казалось бы, тщательно воспроизводит деление текста
дощечек на строки, в ее черновике границы строк никак не от-
мечены. В ряде случаев в публикации указаны небольшие лакуны
текста: "текст разрушен", "текст сколот", "ряд букв стерлись
или соскоблены". Однако в черновике Миролюбова в этом месте
читается исправный текст. Особый случай, когда в черновике
читаются значительные фрагменты текста, утраченные в публи-
кации. Если попытаться вставить их в публикацию на нужное
место, то в ней нарушается деление текста дощечек на строки,
которые она якобы тщательно воспроизводит. Поэтому, если
текст дощечек отражает черновик, то разбивка на строки
в публикации -- фикция; если же оригинал точно воспроизведен
в публикации, то фикцией является "лишний текст" черновика
Миролюбова.
Необъяснимы случаи, когда в обоих текстах в одном
и том же месте читаются разные слова. Например (первое чте-
ние -- публикация, второе -- черновик): земiа -- доржава,
по рiеце -- по данаiу (6а), два родi -- два вiетва (6в),
под себiа бера -- подчинаешть (6г), сiча -- бiтва, лiу-
дiе -- народь (7г), до сверзi -- до небi, од сверзi --
од небы (7э), iрii -- рай славьск (11), щоурь -- слвиех,
вое -- рате, на марцiех -- на облцiех (15б). Необъяснимы
также случаи замены в словах одних букв на другие: а на i, е
^
на ie. Произвольное изменение текста в одном из вариантов
не вызывает ни малейших сомнений.
Все эти странности могут иметь только одно объясне-
ние: публикация Миролюбова и Кура не имеет ни малейшего от-
ношения к "подлинным" дощечкам (даже если признать их суще-
ствование). Дело не в отдельных опечатках, по поводу которых
сетовал С. Лесной: фикцией является и разбивка на строки,
и указания на дефекты дощечек, и само членение текста на до-
щечки, и отдельные чтения. Все это -- результат грубой ми-
стификации читателей Ю. П. Миролюбовым и А. А. Куром.
Но, быть может, к подлинным дощечкам имеет отношение черно-
вик, который отражает древний текст, дилетантски и невежест-
венно переписанный Миролюбовым, без каких-либо делений
на строки и фрагменты, а затем грубо подправленный А. Куром?
Но последующий анализ заставит нас отказаться и от этого
предположения.
Даже беглый анализ особенностей языка, которым напи-
сана Влесова книга, покажет очевидность искусственности это-
го текста. С. Лесной, а вслед за ним и наши отечественные
защитники Влесовой книги, утверждают, что она написана
не на известном всем старославянском и не на "классическом"
древнерусском языке, а отражает какой-то "язык" или "диа-
лект", который филологам-славистам неизвестен. Поэтому оце-
нивать Влесову книгу по меркам того или иного древнеславян-
ского языка нельзя. Этот тезис -- возможно, кажущийся неспе-
циалистам убедительным -- основан на заблуждении.
В том, что Влесова книга написана на славянском язы-
ке, сомнений быть не может: ее лексика, безусловно, славян-
ская. Значит, речь должна идти лишь о том, что перед нами
некий язык, так же, как и остальные славянские языки, восхо-
дящий к общеславянскому языку, но изменивший его по своим,
особым законам. Допустим, что это так.
Предположим, что Влесова книга отражает некий неиз-
вестный науке язык (назовем его "язык Влесовой книги"), за-
фиксированный на определенном этапе его истории, в IX веке
(именно так датирует С. Лесной Влесову книгу на основании
того, что в ней упомянуты реальные исторические лица: князья
Аскольд и Рюрик). Мы видим при этом, что кругозор автора
Влесовой книги ограничен территорией между Карпатами на за-
паде, Волгой на востоке, Черным морем на юге и озером Иль-
мень на севере. Следовательно, язык Влесовой книги террито-
риально относится к восточнославянским языкам. Но как только
мы примем эти исходные посылки, а они очевидны, мы получим
право анализировать язык Влесовой книги по тем же законам,
что и любой другой славянский язык. А этот анализ приведет
нас к совершенно определенному выводу: перед нами искус-
ственный язык, причем изобретенный лицом, с историей славян-
ских языков не знакомым и не сумевшим создать свою собствен-
ную, последовательно продуманную языковую систему. Об этом
говорят наблюдения над фонетикой и грамматикой языка Влесо-
вой книги.
Как известно, отдельные звуки древнейшего общеславян-
ского языка имели впоследствии в разных группах славянских
языков (восточнославянской, южнославянской и западнославян-
ской) различную судьбу. Это явление достаточно хорошо изуче-
но славистами. Рассмотрим, как протекали эти процессы в язы-
ке Влесовой книги.
1. Для древнего общеславянского языка характерно на-
личие редуцированных гласных, обозначавшихся в кириллическом
алфавите буквами ъ и ь. Эти гласные звучали менее отчетливо,
чем остальные, и могли под влиянием разных факторов либо со-
всем пропадать, либо переходить в гласные полного образова-
ния, о или е. Этот процесс, называющийся "падением редуциро-
ванных", происходил во всех славянских языках в IX--XI вв.
Влесова книга знает эти буквы и даже отражает этот
процесс, но чрезвычайно странно. Во-первых, эти буквы упо-
требляются в ней крайне нерегулярно и намного реже, чем они
встречаются даже в более поздней рукописной традиции, когда
процесс падения редуцированных уже закончился. Во-вторых,
Влесова книга фиксирует как случаи прояснения гласных: вос-
пять, воспоемо, доржава, первие и т. д., так и опущение ре-
дуцированных в слабой позиции: взяти, уврже, пря. Таким об-
разом, придется допустить, что язык Влесовой книги обогнал
в своем развитии (в процессе утраты редуцированных гласных)
древнерусский язык по крайней мере на одно-два столетия,
а если говорить об орфографической традиции, то на еще боль-
шее время: ведь даже в Успенском сборнике, рукописи рубежа
XII--XIII веков, мы находим написания въспоеть, държава,
първыи. В то же время мы встречаем в Влесовой книге ряд на-
писаний, которые свидетельствуют о том, что ее составитель
плохо представлял историю редуцированных гласных. Он пишет
их порой в тех местах, где их никогда не было: твъряи, бъзи,
скъти, мълихомся, зълъто и т. д.
v
2. Любопытна судьбы праславянского e, который в ки-
риллическом алфавите обозначался буквой е. Для IX века, ко-
^
торым датируют Влесову книгу -- как, впрочем и для более
позднего времени -- смешение этой буквы с другими, обозна-
чавшими похожие для нас сейчас звуки, невозможно. В древних
рукописях слова с исконным е всегда писались правильно и от-
^
делялись в сознании писца от слов с похожими звуками. В тек-
сте Влесовой книги е систематически смешивается с буквой е
^
и диграфом ie, который употребляется в польском языке. Влия-
ние польского языка обнаруживаются не только в графике:
именно польским произношением объяснимы такие написания, как
ляты, вятром, лiато, чрiяслы. Но и на этом загадочные пре-
v
вращения звука е не кончаются: мы можем его встретить
и в чисто украинской огласовке: бида, виру, писне, писень,
вире, дiда и т. д. Все это говорит об искусственности и гра-
фики, и орфографии Влесовой книги, о том, что фонетическая
система языка была придумана фальсификатором без достаточной
последовательности. В реальном языке не могли бы сосущество-
вать три разных варианта произношения одного и того же звука
в одной и той же фонетической позиции.
3. Лингвистам известно, что древнерусский разговорный
язык отличается от книжного церковнославянского тем, что
в нем исконное общеславянское сочетание *tj обратилось
в звук ч, а в церковнославянском оно приобрело форму щ. От-
сюда произошло появление таких пар, как свеча -- свеща, пе-
чера -- пещера, речи -- рещи. ^ ^
В языке Влесовой книги мы встречаем совершенно немыс-
лимые сочетания. Мена букв ч и щ происходит и в тех случаях,
где она быть не может, поскольку в них эти буквы передают
совершенно другие звуки общеславянского языка. Так, напри-
мер, не могла возникнуть такая пара, как час -- щас, по-
скольку ч в этом слове восходит в общеславянском языке
не к *tj, а к слову *кесо. Придуманность этой формы, а также
таких написаний, как щисту, щасть, щто, щесть, пренд ощесы,
до вщере и тому подобных несомненна. В них на месте ч по за-
конам развития языка ни при каких условиях не могло появить-
ся щ ни в одном из славянских языков. Не случайно, например,
слову честь в древнерусском и старославянском соответствует
v //
чьсть, в чешском cest, в польском czesc, в современном бол-
гарском чест.
4. Очень странна судьба носовых звуков e и o, обозна-
' '
чавшихся в кириллическом алфавите я и у еще долгое время по-
^ ^
сле их исчезновения. В древнерусском языке носовые гласные,
как сейчас полагают ученые, отсутствовали, а буквы я и у
^ ^
употреблялись по традиции, как результат следования старо-
славянским оригиналам. Вопреки этому язык Влесовой книги со-
храняет носовые звуки, но обозначает их не буквами я и у,
^ ^
которых она вообще не знает, а диграфом ен: пентократы (вме-
сто пять), десенте (вместо десять), стенге (вместо стягъ),
^ ^ ^
ренка (вместо рука), зенбы (вместо зубъ), голомбь (вместо
голубь). ^ ^
^
Быть может, Влесова книга, сохранившая обозначение
произношения носовых звуков, тем самым утверждает свою древ-
ность? Но тогда чем объяснить, что два разных звука обозна-
чаются в ней одинаково? Такое невозможно. Это может объяс-
няться лишь тем, что писавший эти дощечки не имел в своем
произношении носовых звуков, но слышал о них и потому упо-
треблял сочетание ен, как если бы носовые были. В результате
появились не сочетающиеся между собой принципиально разные
закономерности: 1) как будто уже начался процесс утраты но-
совых гласных, причем носовое о совпало с у, а носовое е --
с е, как гораздо позднее будет в сербском языке; 2) как буд-
то носовые были близки по звучанию, как станет позднее в не-
которых позициях в польском языке; 3) как будто процесс
утраты носовых происходил лишь в некоторых словах. Более то-
го, создатель языка Влесовой книги не знает законов развития
языка, и поэтому во многих случаях в разных словах, но в од-
них и тех же фонетических позициях мы встретим взаимоисклю-
чающиеся написания.
5. Общеславянские сочетания *kv и *gv древнерусский
язык передавал как цв- и зв-, а в западнославянских языках
они остались неизменными. Во Влесовой книге мы встречаем
и те, и другие формы, что для одного и того же языка невоз-
можно: квенте -- цветiе, квiетиц -- звездиц.
^
Итак, обзор даже некоторых особенностей "фонетической
системы" языка Влесовой книги убеждает нас, что не мог суще-
ствовать язык со столь непоследовательной, противоречащей
всем представлениям об истории славянских языков системой.
Это -- искусственный язык, сконструированный крайне негра-
мотно.
Грамматический строй языка подтверждает этот вывод.
С. Лесной писал: "Особенностью языка Влесовой книги, говоря-
щей в пользу ее глубокой древности, является то, что склоне-
ние существительных и прилагательных является весьма зача-
точным, примитивным, подобно тому, что мы встречаем в языках
иностранных. Склонение основывается не столько на изменении
флексий, сколько на изменении предлогов, стоящих перед сло-
вами".
В этом рассуждении проявляется полная лингвистическая
некомпетентность С. Лесного. Действительно, языки делятся
на аналитические, в которых зависимость между словами обо-
значается при помощи предлогов, и синтетические, в которых
эти связи выражаются при помощи флексий (окончаний). Однако
аналитический строй некоторых иностранных языков, и в част-
ности английского, который имеет ввиду С. Лесной, -- это ре-
зультат изменений, произошедших в средние века. Древнеанг-
лийский язык, как и древнеславянские, был языком флективного
строя, где связи между словами выражались при помощи оконча-
ний. С. Лесному не известно, что уже общеславянский язык об-
ладал четкой и последовательной грамматической системой.
"Примитивность" грамматического строя Влесовой книги --
не результат ее древности, а результат примитивности воззре-
ний на историю языка ее создателей, отражение их стремления
придать памятнику "архаичный" вид при помощи нагромождения
несуразностей.
Грубые нарушения грамматической системы встречаются
на каждом шагу. Это -- невозможные в языке глагольные формы,
где суффикс одной временной формы соединен с окончанием дру-
гой (например, в слове iспiяхша суффикс имперфекта -ях- со-
единен с окончанием аориста -ша); это отсутствие согласова-
ния между прилагательным и определяемым им существительным
(шед за отце наша) и т. п. Отметим также употребление слов
из различных славянских языков: сербского, польского, укра-
инского, чешского. Причем это не древняя лексика, которую
можно попытаться хоть как-то объяснить, а современные слова:
/
сербо-хорватское сунце, болгарское земя, напоминающие
/
по произношению "полонизмы" згинещеши (ср. zginac -- погиб-
/ '
нуть), гура (ср. gora -- гора) и т. д.
Иными словами, анализ языка Влесовой книги не остав-
ляет ни малейших сомнений в том, что перед нами искусствен-
ный и крайне неумело сконструированный "язык", создатель ко-
торого, очевидно, руководствовался лишь одним правилом: чем
больше несуразностей окажется в тексте, тем архаичнее он бу-
дет выглядеть.
*** Главная страница
***