Тема: Жизнь и судьба гипотезы лингвистической относительности
Для меня, как дилетанта, было очень интересно. Давным давно знаю о грамматиках Хомского, но всегда считал, что это придумано для описания формальных, в частности компьютерных языков. Мне не приходило в голову, что это имеет отношение к реальным языкам.
"Дорога уходит вдаль" была впервые опубликована отдельными главами, кажется, в журнале "Костёр" или "Пионер". Потом было несколько изданий. Первое было в оттепель, а следующие уже в застой. Весьма вероятно, что текст подвергся изменениям. Продолжения были хуже, чем первая книга.
Я же не говорю, что это единственная хорошая детская книжка. Были и другие. И Гайдар, разумеется. Но уж Гайдар-то очень советский писатель, у него и классовая борьба вплоть до войны и убийства, и нехорошие буржуины и прочее в том же роде. Опять же, на то и голова у человека, чтобы выбрать для себя хорошее. Но в детстве агитационные штампы и ещё не успели навязнуть в зубах. У Бруштейн, по-моему, всякой такой пропаганды существенно меньше. Классовой борьбы нет, она за кадром, на улице. Буржуи попадаются, но собственно буржуйством их никто не попрекает, за исключением одного очень выразительного момента: "Не бейте себя по бумажнику, я и так знаю, что вы - русский человек," - говорит Яков Яновский одному богачу( русскому) в ответ на шумные речи с националистическим душком".
Городовой упоминается в связи с необходимостью получать в полиции разрешение на любое собрание, даже на частной квартире. Дедушка отправляется в полицию просить разрешения отпраздновать день рожденья, его умоляют не учить городового "быть человеком, а не свиньёй", как он обычно делает. Он отвечает: "Зачем же я буду учить городового быть человеком, если он и так кругом свинья?!" Ну, и доктор ходит по квартирам, где спрятались избитые при разгоне демонстрации люди, поздно ночью и маскируясь, чтобы не выследила полиция.
Насчёт лимоновых - вопрос тонкий. Автор симпатизирует демонстрантам, революционерам и т.п. Но это ведь происходит до всех революций, гражданской войны, не говоря уж о репрессиях. Героиня - ребёнок, подросток - видит в революционных настроениях романтическую борьбу за справедливость, против косного режима. При этом никогда не обобщает: дружит с детьми богатых и знатных так же, как с детьми из бедных. "Классовый подход" в книге практикуют самые глупые и противные персонажи, которые выставлены в смешном и дурацком свете.
В общем, книга учит в каждом конкретном случае рассуждать, не теряя здравого смысла, сострадать и помогать людям. Нету там этого "надо", а есть "ну посуди сама".
Я всё равно и продолжения скачаю и прочту. Мои же детские литературно-моральные стандарты установили Гайдар и -- главным образом -- Осеева; фраза "Надо, так надо", которую там произносит девочка, застряла намертво. А рассказ "Бабка" надо проходить в школе в обязательном порядке: это хорошая прививка от сказок про счастливые сталинские времена высокой нравственности и всеобщей справедливости....
Городовые, кстати, некоторым образом боролись с преступностью, самой настоящей. Нипочём не помогать -- или всё же иногда делать исключения? А лимоновым, напротив, помогать всегда -- или тоже иногда исключения делать?
Советская? Ну, наверно, советская, в той степени, в которой всё, что тогда издавалось, должно было быть советским. И я, конечно, советский человек до мозга костей, поскольку мои взгляды, вкусы и ценности сформировались при советской власти и под влиянием советской мифологии ( но не только !). Но эта книжка была о том, как в условиях господства чуждой мифологии растёт ребёнок, как семья его оберегает, воспитывает, не даёт оболванить. А в детских терминах это была книжка о том, кто, кому и почему врёт говорит неправду, когда и почему врать можно и необходимо, кем тебе приходится городовой, школьное начальство, генерал-губернатор... О том, что в мире много несправедливости и есть люди, которые с ней активно борются, и что этим-то людям надо помогать, а городовому - не надо. Всё это легко переводилось на язык современности. Поэтому я от многих своих знакомых слышала, что это была важнейшая книга в их детстве, которая учила жизни в реальных условиях, а не в сусально-идеальном пионерском отряде.
О Холокосте в этой книге есть ровно один абзац-отступление: о том, как погиб отец. Книга же описывает дореволюционную жизнь в Вильно. Там быт интеллигентной еврейской семьи описан, есть еврейские бабушка с дедушкой и другие персонажи. Например, чудесный извозчик Авром-Гирш, который отчаянно преодолевает жизненные препоны и время от времени восклицает: "Боже! Ты это видишь? Так почему же ты молчишь?!" Вообще там много еврейского, поскольку писательница происходила из семьи известного еврейского общественного деятеля Якова Выгодского. Только в советских условиях не всё можно было назвать своими именами. Можно было только с позиции советского интернационализма. Но у читателя ведь и своя голова для чего-то имеется. И просто события и обстоятельства тогдашние. Например, полёт воздухоплвавтеля Древницкого, безрукий художник, разгон демонстрации...
Может, там и было что-то специально для отвода глаз цензуры. Я давно не перечитывала. Но запомнилось другое, то, что от чистого сердца, там это есть. Так что я не ёрничаю. Совершенно серьёзно я считаю, что эта книга многое в моей голове поставила на своё место. Ну, написана она с юмором, хорошим языком, занимательно и весело.
А когда мне надо было сыну имя придумать, то выбрала имя Яков. Не только в честь отца Саши Яновской, но в том числе.
Так что не все потеряли это самое НЕ, а заодно и смысл, отнюдь.
К самому слову "риски" я уже привык, хотя раньше это слово, как и "бизнес", употреблялось только в единственном числе, рискИ же были множественным от риски: чёрточки на твёрдом,
Про говорение не думая рассказывал Бунтман: как он на иновещании нёс советскую чушь по-французски на автомате, думая при этом о чём-то совсем другом (но на психику это влияло плохо). Кстати: Дорогу, уходящую в даль, я, оказывается, в своё время прочёл (опознал по эпизодам, застрявшим в памяти: "Любочка - юбочка - бочка - очка - чка - ка - а" и "Моя семейства ..."). Только ведь это очень советская книжка, более советская, чем "Кондуит и Швамбрания", например, кое-что там кажется впендюренным насильно ... разве что холокостовских реминисценций в том тексте могло не быть? если кто-то ею увлечён сейчас, это странно, -- может быть, ёрничает? впрочем, там ещё как бы пара продолжений ...
Конечно, сериалы вроде шнолевского и лунгинского надо делать и делать, и оценки "нравится / не нравится" не совсем даже уместны, потому что именно НАДО, Федя; я всего лишь пытался осознать разницу в собственном восприятии и её причины: вроде почти про то же -- а не то ...
