Новый Завет. СПолиграфическое исполнениеТ - свитки, глина и... книга в нашем понимании. Это удивительный факт - именно Господь через Новый Завет дал нам и формат книги. Это подтверждает ряд исследователей. Напр., Мень: ++ Примечательно, что евангельские манускрипты представлены именно кодексами, тогда как и античные, и иудейские переписчики предпочитали свитки. Как полагают ученые, кодексы были <<книгами бедняков>> и считались в то время <<низшей>> формой книги, но зато были удобнее в обращении и экономнее (листы исписывались с обеих сторон). ++
Я вижу тут промысел Божий - архаика и ограниченная доступность свитка Торы сменилась всечеловеческим кодексом Нового Завета, то есть книгой, какой мы её и имеем сегодня.
Немного о истории названий книг Нового Завета. Как и в Ветхом Завете, исходно бытовало называть текст по первым нескольким словам - иудейская традиция, поскольку большинство авторов Писания выросли в иудейской среде.
Ветхий Завет. Исходный Сполиграфический форматТ - свиток, причём традиция свитка дошла и до нашего времени. Свиток Торы или ССефер ТораТ в употреблении в синагогах и поныне. Интересно, что 18-я (по Рамбаму) положительная заповедь (Втор. 31:19) гласит, что каждый иудей должен переписать для себя свиток Торы): ++ Итак напишите себе слова песни сей, и научи ей сынов Израилевых, и вложи ее в уста их, чтобы песнь сия была Мне свидетельством на сынов Израилевых; ++
Ветхий завет (Танах) делится на книги и группы книг - Тора, Пророки (Невиим), Писания (Ктувим), еврейские названия книг - по первым словам, например, в группе книг Тора (Пятикнижие):
Берейшит (В начале) - Книга Бытия Шмот (Имена) - Книга Исход Вайкра (И воззвал) - Книга Левит Бемидбар (В пустыне) - Книга Чисел Дварим (Слова) - Книга Вторазаконие
Наше СПятикнижиеТ - перевод с греческого, СπξντατενχοςТ - Спять томов.Т Но это уже греческий, то есть александрийский перевод - Септуагинта, 3-2 в до н.э.
Но уже у мужей апостольских, наряду с только что перечисленными названиями Св. Писания, начинает встречаться и термин Сτα βιβλιαТ. Однако во всеобщее употребление он входит только со времени известного собирателя и истолкователя Св. Писания - Оригена (III в.) и особенно св. И. Златоуста (IV в.). От греческих авторов такое собирательное обозначение Св. Писания перешло и к латинским писателям, причем множественная форма среднего родами Сτα βιβλιαТ окончательно получила здесь значение единственного числа женского рода biblia. Это последнее наименование, в его латинской форме, перешло и к нам в Россию, благодаря, вероятно, тому обстоятельству, что наши первые собиратели славянской Библии стояли, между прочим, и под влиянием латинской Вульгаты. ++Лопухин, "Толковая Библия."
Деление книг Библии на главы и стихи - исходно этого не было. Современное деление на главы ввёл кардинал Стефан Лангтон (1205 год) и закончил с утверждением в 1240 г. доминиканец Гуг-де-Сен-Шир. Деление же глав на стихи - типограф Роберт Стефан, 1551 - 1555г.
Библия в целом. ++ ...состав и происхождение Библии открывается уже из истории самого термина - СБиблияТ. Он взят с греческого языка от слова СβιβλοςТ , что значит 'книга', и употреблен во множественной форме Сτα βιβλιαТ от единств, уменьшительного - Сτο βιβλιονТ, означающего 'небольшую книгу', 'книжечку'. Следовательно, Сτα βιβλιαТ буквально означает собой целый ряд или собрание таких небольших книг. Ввиду этого св. Иоанн Златоуст толкует это слово как одно собирательное понятие: 'Библия, - говорит он, - это многие книги, которые образуют одну единую'. Это коллективное обозначение Св. Писания одним собирательным именем несомненно существовапо уже и в ветхозаветный период. Так, в своей подлинной греческой Сτα βιβλιαТ встречается в первой Маккавейской книге (1 Мак XII, 9), а соответствующий сему еврейский перевод дан у пророка Даниила (Дан IX, 2), где произведения Св. Писания обозначены термином СГассефаримТ, что значит 'книги', точнее - известные определенные книги, так как сопровождаются определением членом - 'га'. В период новозаветной истории, по крайней мере на первых его порах, мы ещё не находим слова СБиблияТ, но встречаем целый ряд его синонимов, из кото-рых наиболее уготрвбительны следующее: 'Писание", 'Писания', 'Святые Писания', ССвященные Писания.Т
ингвисты, привычные наблюдать за жизнью слов со стороны, смотрят на язык, как на слабо зависящую от наблюдателя реальность, которая складывается в результате скрытого консенсуса внутри сообщества говорящих и пишущих. Лингвисты знают, что слово и термин могут оказаться неудачными, могут не понравиться носителям языка и исчезнуть из употребления, как бы их не навязывали те, кто их придумал. По опыту своих наблюдений, лингвисты позволяют себе полагать, что в языке действует своего рода демократический принцип, принцип свободного общественного выбора, не всегда зависящий даже от их культуртрегерского нормотворчества (словарей и грамматик). Это успокаивает - позволяет довольно благодушно относиться и к языкотворческим инициативам, к своим и чужим ошибкам.
Однако учёный-орфограф не создаёт систему - он может лишь "подогнать" её под требования сегодняшнего дня. Приспособить к тем самым "сиюминутным выгодам" (которые, в общем-то, не столь и сиюминутны, учитывая частотность орфографических реформ...). Что касается "внутренней непротиворечивости", то в случае с культурными системами это скорее исключение, чем правило. Происходя обычно из нескольких источников, они как раз внутренне противоречивы - что и создаёт возможности их развития, истторической трансформации в соответствии с "драйвами", "трендами" и тенеденциями.
Что касается авторитетности учёного по сравнению с этнологом - Вашими бы устами мёд пить...
ПО-моему, требование научной обоснованности и внутренней непротивречивости, т.е. системности, должно быть превыше всяких учительских и издательских сиюминутных выгод. Хотя, конечно, учесть мнения преподавателей, и издателей, и даже полиграфистов, наверно, стоит. И как можно сравнивать лингвиста, являющегося членом общества, притом весьма авторитетеным, с посторонним наблюдателем, каковым является этнолог?!
