Блин! Это сколько ж надо выпить, чтобы писать что-то после Давида Самойлова.

А кончается так:

. . .
На улице осень... И окна. И в каждом окошке
Жильцы и жилицы, старухи, и дети, и кошки.
Сапожник Подметкин играет с утра на гармошке.
Глафира выносит очистки картошки.
А может, и впрямь лучше было бы в мире,
Когда бы сапожник женился на этой Глафире?
А может быть, правда -- задача поэта
Упорно доказывать это:
Что любовь завершается браком,
А свет торжествует над мраком.

Ладно. Вот вам на сон грядущий из Давида Самойлова.

-- Постойте, постойте! Но вы же просили...
-- Просили! И просьба останется в силе.
Но вы же поэт! К моему удивленью,
Вы не понимаете сути явлений,
По сути -- любовь завершается браком,
А свет торжествует над мраком.
Сапожник Подметкин из полуподвала,
Положим, пропойца. Но этого мало
Для литературы. И в роли героя
Должны вы его излечить от запоя
И сделать счастливым супругом Глафиры,
Лифтерши из сорок четвертой квартиры.

Ну не серчайте! Я это... толерантный... И про сирень - не мое, слово на отсеченье даю...
Книппер, мне спать пора, но сперва пообещайте, что не пойдете, а?

Не "гм-гм", а зрелое, продуманное произведение. А не "сирень уж в зоопарке отцвела".

Гм-гм... А ведь тут свободно можно было написать "если милая молчит", т.е. "мой дружок" - не результат цугцванга... Гм-гм...

А вот "Стихи, сочиненные ночью при неполучении электронной почты"

Что за неприглядный вид:
"Mail Delivery Complete"!
Это как же он "complete",
Если мой дружок молчит?

И вот это, фенологическое: "Сирень уже почти повсюду отцвела"! Отцвела, факт.

Лучше, конечно, пять звездочек... Но забират, забират. Хоть опять иди. Вот Кулёма-то! Прямо Черубина де Габриак, да и только!

Росточка не сломай, листочка не сорви.
Порыв останови, смири горячий трепет.
Вот странная черта стареющей любви --
Сама себе страшна и чувств своих не терпит.

Сирень уже почти повсюду отцвела.
Ночь у меня в душе разглаживает складки.
Идёт спокойный дождь. Уютна эта мгла.
Не думай обо мне -- всё у меня в порядке.